Джеймс Горман приезжает ровно в полдень в греческий ресторан в центре Манхэттена, расположенный в нескольких кварталах от штаб-квартиры банка Morgan Stanley рядом с одной из главных туристических достопримечательностей Нью-Йорка – Таймс-сквер. Два разных мира. Пока Горман и его коллеги внутри здания в последние годы боролись за спасение инвестиционного банка от коллапса, туристы снаружи с беспечной радостью фотографировались с мультяшными героями Элмо и Микки-Маусом – завсегдатаями Таймс-сквер.
«Банки – это сексуальный сектор!»
Американская мечта и престиж
профессии инвестбанкира живы, утверждает Джеймс Горман
Джеймс Горман приезжает ровно в
полдень в греческий ресторан в центре Манхэттена, расположенный в нескольких
кварталах от штаб-квартиры банка Morgan Stanley рядом с одной из главных
туристических достопримечательностей Нью-Йорка – Таймс-сквер. Два разных мира.
Пока Горман и его коллеги внутри здания в последние годы боролись за спасение
инвестиционного банка от коллапса, туристы снаружи с беспечной радостью
фотографировались с мультяшными героями Элмо и Микки-Маусом – завсегдатаями
Таймс-сквер.
Хотя Горман не столь эмоционален,
как некоторые его коллеги по Уолл-стрит, и при встрече источает лишь сухую
приветливость, юмора ему не занимать. «Как дела? Прячете свое оружие?» –
подходя к столику, спрашивает он, когда мне, чтобы пожать ему руку, приходится
положить мобильный телефон на стол.
Очевидно, что по природе Горман
азартен. По его словам, он уже в 15 лет увлекся игрой в покер. С тех пор в
жизни он сделал две большие ставки. Первая – поставил на сокращение бонусов и
на то, что это не приведет к исходу сотрудников из Morgan Stanley. Вторая –
наращивание объемов операций по управлению активами граждан и сокращение
торговли производными финансовыми инструментами.
«Я женился на заботящейся о своем
здоровье американке, стараюсь придерживаться здорового питания, но, как
австралиец, я, безусловно, люблю красное мясо, баранину, стейк, барбекю – это
часть нашей культуры», – говорит Горман. Он родился в 1958 г. в Мельбурне.
Сначала отучился на юриста. Но задвинул этот диплом в дальний ящик стола и,
решив заниматься бизнесом, отправился за дипломом MBA. Окончив бизнес-школу, он
пошел в McKinsey. Поработав там, решил податься в банковский бизнес. Начал с
Merrill Lynch. В 2006 г. перешел в Morgan Stanley. Уже через четыре года он был
назначен генеральным директором.
Американское гражданство он получил
в 2004 г.: «Я подумал, если вы живете в стране довольно долго и хотите быть
частью происходящего в ней политического процесса, вы что-то должны сделать для
страны, в которой живете. Они же приняли вас. Почему бы вам не принять их?»
Горман заказывает томатный сок, и я
делаю то же самое. На каждом столике в ресторане стоит горшок с небольшим живым
деревцем. Официант тем временем приносит хлеб с веточками орегано и оливковое
масло – комплимент от заведения.
Я возвращаюсь к вопросу его
американского гражданства. На самом деле есть причина, которая простимулировала
Гормана к получению американского паспорта, – президентские выборы 2004 г. Как
вы голосовали, спрашиваю я. Ответ краток: «Я не могу сказать вам». Мне кажется,
он голосовал за демократов. О чем я и говорю ему. «Хм» – вот и все, что слышу в
ответ. После интервью я зашел на сайт Федеральной избирательной комиссии, чтобы
посмотреть, куда Горман делал пожертвования. Они направлялись почти
исключительно демократам, в том числе на кампанию Хиллари Клинтон в 2008 г.
«Можно взять несколько закусок и
разделить их пополам», – предлагает Горман, когда к нам подходит официант. Я
выбираю осьминога и лосося в качестве основного блюда, он – средиземноморское
мезе и отбивную из баранины.
В разговоре Горман несколько раз
упоминает Австралию. Хотя раньше, насколько я помню, его раздражало, когда
окружающие говорили о его австралийских корнях. «Некоторые иногда специально
акцентировали внимание на том, что я австралиец, поскольку тогда наличие
иностранца во главе американского банка было скорее исключением, а не правилом.
Я не любил, когда упоминали, что я австралиец, потому что я хотел
сосредоточиться на бизнесе, а не на своей личности, – признает он. – Я на самом
деле горжусь своими австралийскими корнями».
Горман время от времени летает в
Австралию, чтобы навестить семью. У него там девять братьев и сестер. И когда
он приезжает, вся многочисленная семья собирается на барбекю. «Когда я приезжаю
домой и захожу через заднюю дверь, неизменно кто-нибудь из близких, кто меня
видит в этот момент, кричит мне: «Где ты припарковал самолет? На лужайке перед
домом?» – рассказывает он.
Банкир признается, что в какой-то
момент хотел вернуться в Австралию и просто пожить в родном доме: «Но мне
кажется, что мне всегда придется жить здесь».
Я уточняю: «здесь» – это именно
Нью-Йорк или где-то еще в США. В последнее время некоторые финансовые
руководители переезжают в Кремниевую долину, в том числе Рут Пора, который
недавно ушел из Morgan Stanley, чтобы стать финансовым директором Google.
Конкуренция между банками и технологическими компаниями за кадры становится все
более ожесточенной, поскольку новые технологии считаются более сексуальной
профессией, чем профессия банкира. Горман не соглашается: «Мы работаем в
замечательной отрасли. Банки – это сексуальный сектор! Креативный, динамичный,
глобальный, быстро развивающийся, очень много талантливых людей!»
Я говорю, что сексуальности и всех
перечисленных им факторов в банковском секторе стало заметно меньше за
последние несколько лет. И то, что на самом деле «творческий подход» в работе с
инновационными финансовыми производными подпитывал пузырь на рынке ипотечного
кредитования и собственно кризис 2008 г., из-за которого регуляторы усилили
контроль за финансовым сектором, ужесточили требования. Сейчас банковский
сектор уже не тот, что был раньше: он более медленный, более зарегулированный и
более сфокусирован на предоставлении финансовых услуг внутри страны. «Я все
равно думаю, что это замечательная отрасль, – стоит на своем Горман. – В этом
году мы получили от молодых людей около 92 000 резюме. Если вас интересует,
насколько престижной считается работа в банковском секторе, вы можете
поинтересоваться и тем, что именно мы делаем: мы управляем и создаем капитал,
помогаем эмитентам и инвесторам найти друг друга и мы помогаем рождать новые
компании».
Я снова ставлю под сомнение тезис
популярности работы в банковском секторе, спрашивая, сколько из тех, кто
присылает резюме, действительно увлечены финансами, а сколько мечтают лишь о
будущих больших заработках. «О, я думаю, у вас есть некоторое предубеждение, –
опять упорно отстаивает свою точку зрения Горман. – Я разговариваю с этими
молодыми людьми все время. Некоторые из них – из состоятельных слоев населения,
некоторые – нет. Наша экономка – замечательная женщина из Тибета, работающая у
нас долгие годы, спросила мою жену, не могу ли я взглянуть на резюме одного из
ее племянников. Оказывается, он первый ребенок из этого семейства, который
окончил колледж. Результаты его тестов оказались на том же уровне, что и у
людей, которых мы берем на работу. Он прошел все необходимые при приеме на
работу интервью и в результате работает на полную ставку в Morgan Stanley в
подразделении по риск-менеджменту».
В США есть беспокойство, что
американская мечта становится все более неуловимой, а неравенство доходов
– все сильнее и людей с таким уровнем достатка, как у Гормана, не больше
1% населения. Не всем эмигрантам, наверное, так везет, как племяннику экономки
Гормана. «Минимальная зарплата в этой стране и отсутствие реального роста
доходов на протяжении десятилетий действительно проблема, – соглашается Горман,
но отвергает тезис о том, что возможности для достижения успехов сузились. –
Это как раз то, что делает Америку великой, – каждый имеет возможность стать
победителем. И я думаю, эта возможность сохраняется. Я, конечно, стал
бенефициаром американской системы».
Горман окидывает взглядом ресторан –
белые скатерти, высокие потолки, дизайн в промышленном стиле и небольшое число
известных людей, например сидящий за соседним столом Элиот Спитцер – бывший
губернатор штата Нью-Йорк, который выступал против чрезмерно высоких
вознаграждений в банковской отрасли, репутация которого рухнула в 2008 г. после
скандала с проститутками. Горман показывает на нескольких своих знакомых, в их
числе – два австралийских банкира. У одного из них волосы чуть длиннее, чем
обычно требует дресс-код банков. «Вам не кажется, что у меня тоже более длинные
волосы, чем принято иметь? Это выдает во мне иностранца», – неожиданно
произносит Горман. Отвечать не приходится. Мы делим на двоих хумус и
тарамасалату и приготовленного на углях осьминога, и я возвращаюсь к разговору
о Morgan Stanley, активы которого сейчас составляют $830 млрд, а штат –
55 000 сотрудников в 43 странах.
Одно время у Morgan Stanley была репутация
организации голубых кровей среди всех инвестбанков. В 1997 г. Morgan Stanley
объединился с Dean Witter – розничным брокером, который обслуживал обычных
людей и кредитную сеть Discover. После слияния в Morgan Stanley пришел дух Dean
Witter.
Горман в те времена работал в
Merrill Lynch, и ему как раз предложили перейти в Morgan Stanley: «Это было
понижением. Ну, по крайней мере, я так считал. Меня дважды звали в Morgan
Stanley. Первый раз я отказался, но, когда они позвонили снова, я решил, что
пора, и принял предложение стать руководителем подразделения по управлению
активами».
Тогда в инвестиционном банкинге был
бум. Но из-за финансового кризиса рухнул Bear Stearns, а Lehman Brothers
обанкротился. Осталось два независимых инвестбанка – Morgan Stanley и Goldman
Sachs. Некоторые говорят, что участь стать банкротом грозила и Morgan Stanley в
2008 г. «Нет, они говорят о том, чего не знают, – считает Горман. – Они не
присутствовали на переговорах с ФРС и главным финансовым директором [Morgan
Stanley]. Если они принимали участие в тех переговорах, значит, они были
невидимками. Когда цена акции опустилась до $6 [осенью 2008 г.], а объем
денежных средств – до минимума, было нелегко, но мы продолжали оставаться
неплатежеспособными». В конце концов последовали два крупных вливания: крупные
инвестиции от японского банка Mitsubishi UFJ, у которого сейчас 22% Morgan
Stanley, и кредиты со стороны ФРС.
Горман стал гендиректором Morgan
Stanley в 2010 г. В период турбулентности в 2012 г. курсировали слухи, что дела
у Morgan Stanley ухудшаются на фоне кризиса в еврозоне. Но постепенно прибыль
восстановилась. В отличие от Goldman Sachs, который славится непрозрачными
торговыми операциями, Morgan Stanley шел по направлению наращивания объемов
активов под управлением, выстраивая армию из 16 000 финансовых консультантов, и
сокращения операций с фиксированным доходом – бизнеса, который приносил
неплохие заработки инвестбанкам в хорошие времена, но ставшего после
ужесточения регулирования одним из самых сложных направлений.
В 2012 г. Горман заставил
топ-менеджмент отложить выплату всех бонусов, чтобы обеспечить более высокий
доход акционерам. «Если вы приносите недостаточную отдачу владельцам, в конце
концов они возьмут биту, – признает Горман. – Если вы не приносите прибыли, недопустимо
сказать: мы тоже должны получать хорошее вознаграждение».
По словам Гормана, именно статус
аутсайдера позволил ему добиться радикального сокращения вознаграждений и
заработной платы. Он не считает себя золотым банкиром, но и не относит себя к числу
активистов, участвующих в акции «Захвати Уолл-стрит». Его жалованье в прошлом
году снизилось на 25% до $22,5 млн, и он скорее хладнокровный консультант по
вопросам управления.
«Это не было похоже на священную
войну, – говорит он. – Это было чисто финансово рациональное решение: урезания
были нужны, чтобы вернуть бизнес в нормальное русло». Сейчас многие ранее
введенные ограничения смягчены. И Горман говорит: «Кризиса уже нет».
Горман выносит вердикт еде: «Это не
похоже на еду, которую долго готовили». И затем спрашивает, не хочу ли я
немного картошки. «Возьмите еще. Иначе я все не съем», – говорит мой
собеседник.
И продолжает: «Когда я пришел в
банковский сектор из консультантов, меня многие критиковали. Но они закрыли
рты, когда увидели финансовые результаты, которых я добился». Он отдает должное
«невероятно творческим и бесстрашным» действиям в кризис бывшего президента ФРС
Бена Бернанке, министра финансов США Тимоти Гайтнера и бывшего исполнительного
директора Goldman Sachs Хэнка Полсона.
«Мне кажется, им не отдали должное,
– говорит он. – Нам повезло, что финансовой системой в момент кризиса управляли
неординарные люди – человек, который всю жизнь изучал Великую депрессию
(Бернанке), человек, который на протяжении 20 лет принимал участие в тушении
кризисов (Гайтнер), и руководитель одного из крупнейших инвестбанков мира
(Полсон). Это была команда звезд».
Мы решили обойтись без десерта и
переходим к кофе. Горман отдает должное и своему предшественнику Джоку Мэку, и
коллегам. «Мы можем говорить стенограммами… Это позволяет быстрее принимать
решения и создает сплоченность среди тех, кто находится в комнате».
Горман неожиданно говорит: «Помните
фильм «Гладиатор»? В конце Рассел Кроу и его люди борются в Колизее, неожиданно
слышится сильный шум, пока огромные ворота не открылись, есть ощущение, что
что-то ужасное сейчас появится и их всех убьет». Горман оборачивается и
говорит: «Кто бы ни появился, мы будем бороться вместе. Я обожаю это». Он
делает паузу. Я скептически на него смотрю. И мы начинаем смеяться. «Нет, это,
конечно, не прямая аналогия с тем, что мы делаем, – смеется Горман. – Но
считаю, что это как раз говорит о том, чего можно добиться, если есть команда».
.