Способность понимать эмоции людей закреплена у собак на генетическом уровне, доказывает новая научная публикация в журнале Science. В этом им помогает наша — человеческая — интерпретация взгляда. У волков, ближайших родственников домашней собаки, зрительный контакт означает угрозу. А у псов, как и у людей, взгляд глаза в глаза — это способ показать внимание и открытость.
За десятки
тысяч лет совместной жизни собаки научились управлять уровнем гормонов в
организме человека. И добиваются этого одним взглядом
Способность
понимать эмоции людей закреплена у собак на генетическом уровне, доказывает
новая научная публикация в журнале Science. В этом им
помогает наша — человеческая — интерпретация взгляда. У волков, ближайших
родственников домашней собаки, зрительный контакт означает угрозу. А у псов,
как и у людей, взгляд глаза в глаза — это способ показать внимание и
открытость.
Как произошла
подмена смыслов? Благодаря тому обстоятельству, что одновременно у собак и их
хозяев организм производит вещество под названием окситоцин. Эти общие молекулы
и помогли двум разным биологическим видам найти общий язык.
Окситоцин
генерируется прямо в мозгу. Его вырабатывает гипоталамус, а запасает и
выбрасывает в кровь гипофиз. Так совпало, что именно эту последнюю железу
размером с горошину вживлял будущему Шарикову профессор Преображенский, чтобы
превратить его из собаки в человека.
Во времена
профессора Преображенского окситоцин без колебаний называли гормоном. Гормоны —
низшая каста в мире сигнальных молекул, снаряды класса «мозг—мышцы»: они отдают
не терпящие возражений приказы внутренним органам. Окситоцин помогает гладкой
мускулатуре матки сокращаться при родах или заставляет молочные железы кормящей
матери выделять молоко. Все вроде бы просто и понятно.
Но ближе к
2000-м ученые начали догадываться, что держали окситоцин незаслуженно низко в
биохимической табели о рангах. Выяснилось, что он довольно часто выполняет
сложные миссии класса «мозг—мозг»; молекулы такого типа принято называть уже не
гормонами, а нейротрансмиттерами. На своей лекции TED
про окситоцин, которая собрала больше 1 миллиона 300 тысяч просмотров, калифорнийский
профессор Пол Зак называет его ни много ни мало «молекулой морали».
Так совпало,
что именно эту железу размером с горошину вживлял будущему Шарикову профессор
Преображенский, чтобы превратить его в человека.
Похоже,
окситоцин регулирует заметную часть наших социальных взаимодействий. Он
выделяется, когда мы обнимаемся с приятелями, когда мать смотрит на ребенка,
когда влюбленные общаются друг с другом, и благодаря ему люди чувствуют радость
от всех этих действий, помогающих поддерживать отношения. Словом, окситоциновые
связи объединяют любой человеческий коллектив.
Но, как
оказалось, через них подключаются к нашим сообществам и собаки.
В свежем номере
Science японские ученые рассказывают об
исследовании взаимодействий собак и их хозяев.
Оказывается, между ними возникают окситоциновые петли обратной связи, которые
увеличивают радость от общения для обоих участников — точно так же, как это
происходит у людей. Как устроена такая «петля»? Нам приятно, что нас слушают,
уровень окситоцина подскакивает, и мы расплываемся в улыбке. От этой улыбки
окситоцин подскакивает уже у собеседника («обратная связь»).
От игры в
гляделки с собакой эффект тот же. Ученые записывали на видео 30-минутные сеансы
общения псов и их хозяев, а потом отвечали на вопрос: сколько времени хозяин и
собака смотрели друг на друга? А также: прикасались ли они друг к другу и
разговаривал ли человек со своим псом? До и после взаимодействия измеряли
концентрацию окситоцина в моче у обоих. Оказалось, что у тех, кто дольше
смотрел друг на друга, эта концентрация выше.
Из всех
изученных взаимодействий (зрительное, тактильное и разговорное) только
длительность зрительных контактов позволяла предсказать, насколько повысятся у
участников уровни окситоцина — то есть сколько радости они получат от общения.
Что, если
сравнить собак с выросшими в условиях цивилизации волками (не самые популярные
домашние животные, но и такое бывает)? Ручные волки избегают смотреть людям в
глаза, и никакого окситоцина ни у них, ни у хозяев в процессе общения не
выделяется: это японская команда тоже доказала экспериментально. Волки не умеют
и не учатся закреплять отношения с помощью взгляда (и поэтому соблазнительно
думать, что пословица «Сколько волка ни корми, он все в лес смотрит» — не
иносказание, а буквальное наблюдение натуралиста).
Люди
тысячелетиями бессознательно отдавали предпочтение таким собакам, которые не
спешили повзрослеть.
Выходит, что
просто жить в окружении людей с младенчества — то есть «эффекта воспитания» —
для животного недостаточно. Нужны врожденные биологические механизмы, которые
за много поколений вырабатываются у животных, прошедших с человеком долгий путь
совместного развития.
Но как собаки
научились манипулировать человеческими гормонами? По одной из версий —
притворяясь детьми.
Профессору-биологу
Раймонду Коппингеру принадлежит гипотеза «неотении у собак», которую он
сформулировал еще в конце 1980-х. Неотения — это когда организм застревает в
детской фазе развития на всю жизнь. Знаменитый пример — аксолотли, мексиканские
земноводные. У них до самой смерти от старости не происходит метаморфоз,
перестройка организма вроде той, которая превращает головастика в лягушку.
У собак,
конечно, такого нет. Но взрослые собаки самых разных пород сохраняют очень
много «щенячьих» признаков, от мягких ушей и больших глаз до повышенной
игривости. Коппингер утверждал, что эти детские черты включают в человеке
родительские чувства, поэтому люди тысячелетиями бессознательно отдавали
предпочтение таким собакам, которые не спешили повзрослеть. Человеческие
симпатии работали как фактор отбора и движущая сила эволюции — и в итоге собаки
стали такими, какими мы их знаем.
Если
родительские чувства — та кнопка, на которую собакам нужно было нажать, чтобы
люди начали действовать в их интересах, то самое время вспомнить, что окситоцин
имеет к родительским чувствам непосредственное отношение. Вот совсем свежий
результат, опубликованный в Nature меньше месяца
назад: если вводить окситоцин бездетным мышам, у них происходят перестройки в
слуховой коре мозга, и такие мыши быстрее начинают
реагировать на писк чужих детенышей.
Если у собак с
повышенным окситоцином связана неотения, то как насчет нас — вдруг мы сами под
их влиянием стали чуть более детьми? Антропологи и молекулярные биологи на полном серьезе утверждают, что неотении
(точнее, медленному — по сравнению с высшими обезьянами — взрослению) мы,
возможно, обязаны нашим исключительным мозгом с его способностью фантазировать.
Нет никаких шансов, что собаки запустили этот процесс: все-таки эволюция
человека тянется миллионы лет, а собаки с нами — всего несколько десятков
тысяч. Зато есть некоторая вероятность, что они его ускорили.