Чарующая загадка Европы или дешёвый
обман
«Загадочная страна Латвия», — цитируют
ИноСМИ латвийское издание «Rilsoa». Стоило ли так активно стремиться
к независимости, чтобы через пару десятков лет ускоренными темпами двигаться к
потере независимости? Ведь латышские представители в европейских структурах
являются чуть ли не главными лоббистами создания полноценного европейского
государства – единого, без всяких конфедеративных полумер, с общим центром и
обязательными к выполнению решениями единого правительства.
«Будет единое правительство, – пишут в Rilsoa, –
решения которого обязательны для выполнения Латвией. И как только это
произойдет, сюда хлынут мигранты из Африки и Ближнего Востока. Ситуация с
языком и культурой полностью изменится».
Одновременно с этим Латвия продолжает чествовать
латышских карателей из полицейских батальонов, входивших в состав Ваффен СС –
как «защитникам против второй советской оккупации». И цепляет на
памятники им девизы: «Латвия должна быть латышским государством». Как
это коррелирует с единым европейским центром?
Латвия – типичный представитель «новых
европейцев», которые стараются «быть Европой»
в большей степени, чем основатели Евросоюза,
святее папы римского. Но – только на уровне деклараций и заявлений.
Собственно, Латвия остаётся в плену мифов – точно как
накануне распада Советского Союза. В
статье «Латвия – «лицо» или «зад»?» Гунарс Нагелс
из латышского издания IR выражает сдержанное возмущение словами депутата
Рижской думы Панкратова о том, что Латвия была «европейским лицом»
Союза, а в ЕС она – «зад Европы». В ответ автор упомянутой статьи
вбрасывает несколько типичных для латышских демонстративных патриотов
утверждений: «в довоенной Латвии уровень благосостояния был, скорее, во
главе Европы, а не сзади», «мы напрасно ждали, что Россия выполнит
13-ю статью Мирного договора от 1920 года и отдаст Латвии эвакуированное во время
Первой мировой войны фабричное оборудование», «может быть, Примаков и
президент Латвии договорились, что Россия безоговорочно признает, что Советский Союз
противозаконно оккупировал Латвию». И в качестве возражения указывает, что
«с 1998 года ВВП России был ниже показателей Латвии».
То, что российское государство сегодня по многим параметрам неэффективно,
никак не помогает государству латышскому. К тому же совершенно непонятно,
почему на слова депутата Рижской (а отнюдь не Московской)
думы нужно отвечать данными по российскому ВВП.
Собственно, в остальных типичных утверждениях Гунарс
Нагелс вполне «типично» лукавит. Уровень благосостояния Латвии перед
Второй мировой вряд ли соответствовал «возглавляющим позициям». Объём
промышленного производства в 1938 не превышал половины производственного объёма
«отсчётного» 1913 года. С 1930 по 1940 год в Латвии разорилось почти
пять тысяч крестьянских хозяйств. О строительстве заводов и фабрик речь вообще
не идёт – в самой строительной сфере на 1930 год было занято менее тысячи
человек. Гуманитарные характеристики «дооккупационной» Латвии и вовсе
выглядят угнетающе: более трети населения безграмотны, треть детей в возрасте с
6 до 11 лет работали в сельском хозяйстве вместо посещения школы. Где же тот
«возглавляющий» уровень благосостояния?
Советский Союз не проводил «противозаконной
оккупации», достаточно посмотреть документы. То, что кому-то не нравится
коммунистическое прошлое Латвии, исторических фактов не меняет. Ведь
«противозаконных оккупантов» вряд ли встречали бы радостные демонстрации
– не три десятка трясущихся мещан с хлебом-солью, выходившие к нацистам, а
почти полные улицы людей. Впрочем, по поведению сегодняшних латышских патриотов
поневоле можно поверить в то, что тогда в Латвии преобладали сторонники
нацизма. Ведь откуда-то берутся сегодняшние почитатели «лесных
братьев», полицаев, эсэсовцев; ведь почему-то до сих пор в
«европейской» Латвии ровно треть жителей существует в
унизительном (вполне по-фашистски) положении «неграждан».
Какой была Латвия, какой она стала – и
какой она будет
Когда Латвия (вместе с другими прибалтийскими
странами) отделялась от Советского Союза, по ней активно путешествовал миф о
том, что именно Прибалтика кормит «дармоедов» из России и других
советских республик:
— этот миф имел
своеобразное визуальное подтверждение: когда житель других советских республик
попадал в Прибалтику, он не мог не заметить присутствие на прилавках редких для
той же РСФСР продуктов: сырокопчёной колбасы или, например, разнообразных
голландских сыров. «Шпротами забросаем», — ехидно высказывались
тогдашние латышские патриоты в адрес «тоталитарного центра»;
— между тем, послевоенная Латвийская ССР была практически
уничтожена;
— восстановление Латвии осуществлялось практически с
нуля, и всё то, с чем небольшая прибалтийская страна пришла к своей
независимости, было результатом её привилегированного положения в СССР. С 1940
по 1960 годы в Латвии было построено более двух десятков промышленных
предприятий. Об инфраструктуре (школы, больницы, дороги) и говорить не
приходится.
Прямые советские «инвестиции» (а, по сути,
дотации, потому что никаких «дивидендов», кроме
политико-дипломатических, эти вливания остальному СССР не приносили) составляли
900% по отношению к сумме всех произведённых Латвией товаров. Для советских
властителей было столь важно удерживать «еврофасад», что уровень
экономических дотаций для Прибалтики был выше, чем для других республик, как и
степень «политической дозволенности». Естественно, вслух об этом в
советское время не говорилось, что и позволило сформироваться мифу о недюжинных
способностях и ресурсах прибалтийских республик – в том числе и Латвии.
Созданная и развитая в советское время промышленность
(вагоностроение, металлургия, радиотехника) в период независимости оказалась не
очень-то нужной в «новой европейской семье». Тем более это касалось
сельского хозяйства – а ведь мясомолочное скотоводство было в Латвии
великолепно развито. Сегодня собственных мясных продуктов в Латвии практически
нет.
Широко распространённый миф о латышском трудолюбии не
очень-то способствовал экономическому процветанию: в Евросоюзе Латвия в
буквальном смысле «сидит на кредитах», что привело к особенно сильным
последствиям кризиса 2008 года. Впрочем, по мнению экспертов, не в меньшей
степени на чувствительность к кризису повлияло крайне неумелое управление
государством. Вспоминая о сравнении ВВП: в 2011 году ВВП на душу населения в
Латвии составил 84% от российского уровня по этому показателю. Естественно,
взамен на кредиты и дотации латвийское государство в числе первых принимает все
изобретения еврочиновников. Например, летом 2012 года была принята
программа повышения пенсионного возраста до 65 лет, несмотря на
сопротивление оппозиции и вопреки очевидной бессмысленности этого шага: на
реализацию программы повышения пенсионного возраста необходимо выделить
полмиллиарда долларов США; сомнительная получается экономия.
Это притом, что дотационный режим не прекращался.
Правда, надо отметить, что уровень прямых дотаций, например, латвийского
сельского хозяйства втрое меньше соответствующего уровня в
«настоящем» ЕС. И немудрено: ведь эти дотации – это всего лишь плата
«политической окраине за идейную активность» (не только в отношении России:
летом 2012 года министр финансов
Латвии заявил, что ЕС должен «найти способ заставить Грецию
добровольно выйти из еврозоны» — притом, что сама Латвия в еврозону не
входит). Само латвийское сельское хозяйство не особенно интересует французов,
немцев и голландцев. Евросоюз – это совсем не Советский Союз, у него нет
практики строить в «лимитрофах» заводы и развивать мясомолочное
скотоводство.
Почему же латышские политики, так жаждущие
«латышской Латвии», так охотно обсуждают усиление централизации ЕС?
Эксперты предполагают: потому, что надеются на «повышение содержания».
Самостоятельно ведь не очень-то получается; значит, нужно от самостоятельности
потихоньку избавляться. Это греки, попав вместе с ЕС в кризис, склоняются к
тому, чтобы ЕС покинуть – а латышским политикам проще распределить
ответственность на всех, чем принимать её на себя. Иждивенчество в обмен на
«идеологические дивиденды» — ради этого можно и
«суверенитетом» поступиться. Хватит, мол, наигрались флагами и
дензнаками.